С У Л А М И Ф Ь
«Мы рождены, чтоб сказку сделать пылью»
(Лагерный фольклор)
I
Сибирь - раздольная страна.
И в центре той Сибири
Девчоночка одна росла,
Глазенки, как сапфиры
Ей имя было Суламифь,
Но Председатель - гнида:
"Какая, нафиг, Суламифь,
Ты будешь Степанида.
Одна на всех у нас страна,
Равны все поголовно.
Ты думаешь тебе вольно
Плевать народу в морду?"
И, приподняв со стула зад,
Зашедшись от бронхита,
Вручил ей сухо аттестат
На имя Степанида.
А в сердце аромат олив
И бьется имя Суламифь.
***
II
А вскоре началась война
Мужчин не стало боле,
И трактор девочка сама
Теперь выводит в поле
И пашет, пашет ночь и день.
Ведь ей износу нету,
А трактор встал, не трень не брень.
Что делать? Нет ответу.
Ответ, конечно, очень строг:
За срыв программы сева
Взять Председателя в острог.
Всем ясно, что за дело.
Но всех умней она была,
Девчонка Суламифь,
И трактор вскоре завела,
Деталь из кедра смастерив.
На грудь ей вешает медаль
Тот Председатель - гнида:
"Тебе и ордена не жаль,
Товарищ Степанида!"
А в сердце аромат олив
И бьется имя Суламифь
***
III
Война пьет кровь и ест людей,
Но жизнь неодолима.
Мощней Амур и Гименей,
Чем Аресова сила.
Пошел войне четвертый год,
Всех женщин истомила.
И вот одна в мужья берет
Калеку Никодима.
Хоть и калека Никодим,
Но все-таки мужик.
И бабам завидно другим,
Что он не к ним приник.
Играли свадьбу всем селом
И Председатель тоже.
Грибы, картошка, самогон,
Краснеет его рожа.
И, закусивши огурцом,
Он так сказал игриво:
"А может, в кустики пойдем,
Товарищ Степанида?"
А в сердце аромат олив
И бьется имя Суламифь
***
IY
Вот бык, проснувшись, замычал,
Колхозниц разбудив,
А в поле трактор застучал
Девчонки Суламифь
"Поспать"- стучит мотор - "поспать",
Всего хотя бы минут пять,
Но вот заглох ... едрёна мать!
Придется ремонтировать...
Проснулся, выпил браги ковш,
"Болеет" председатель - гнида.
Запала в его пьяный мозг
Товарищ Степанида?
Он в поле... Дышит горячо.
А там... библейский миф,
Обнявшись с гаечным ключом,
Спит дева Суламифь.
Её хватает он за грудь,
Бормочет про любовь,
Но, вместо губ встречает ключ,
Ну, и конечно, кровь.
Изматерив, войдя в кураж,
Шепнул ей ядовито:
"Спишь на работе, - саботаж,
Товарищ Степанида".
А в сердце аромат олив
И бьется имя Суламифь.
***
Y
Осень покрыла паутиною, Дождем слезоточа,
Дома, присевшие униженно,
Как в ожиданье палача.
Сельчане, в оцепенении,
В молчанье прячут страх.
Пришло его явление
В смурных тыловиках.
Они, как бы невидимы,
Приехали впотьмах
В избушку Степанидину
Открыли дверь вразмах.
В нос ткнули предписание.
На сборы пять минут.
Короткое прощание.
И вот, её ведут.
Взглянула со страданием
Сквозь горькую слезу
На мать с благословением
И на свою избу.
Один, со злостью классовой,
Прокашлял, будто мимо:
"Стрелять их надо массово,
Таких, как Степанида".
А в сердце аромат олив
И бьется имя Суламифь.
***
YI
Неурожай в сей год не скрыть.
Ослабли власти вожжи?
Сажали мало, может быть?
А, значит, надо больше.
"Ты нашей Родине угроза:
Вот саботаж, вот покушенье
На председателя колхоза -
Прими народное решенье:
Именем ... и тра-та-та...
...Ст.58-14. Контрреволюционный саботаж, т.е. сознательное неисполнение кем-либо определенных обязанностей или умышленно небрежное их исполнение со специальной целью ослабления власти правительства и деятельности государственного аппарата, влечет за собой -- лишение свободы на срок не ниже одного года, с конфискацией всего или части имущества, с повышением, при особо отягчающих обстоятельствах, вплоть до высшей меры социальной защиты -- расстрела, с конфискацией имущества. И ст.58-8. Совершение террористических актов, направленных против представителей Советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянских организаций, и участие в выполнении таких актов, хотя бы и лицами, не принадлежащими к контрреволюционной организации, влекут за собою — меры социальной защиты до лишения свободы на срок не ниже трех лет, с конфискацией всего или части имущества. [6 июня 1927 г. (СУ № 49)]..., Поскольку раньше не судима,
Осуждена к 8 годам
Гражданка Степанида».
А в сердце аромат олив
И бьется имя Суламифь.
***
YП
Слез больше нет, лишь в горле ком
У зечки Суламифи,
Одета в робу с номерком
И волосы обриты.
В колхозе тот же рабский труд,
Привыкла напрягаться.
Ну, а Сибирь и там и тут,
Её ли ей бояться.
В телячий засранный вагон
Битком набили баб.
Засов издал прощальный стон,
На Омск пошел этап.
Еще в Советской школе
Писали мы: "РАБЫ НЕ МЫ"
С ошибкой в одном слове.
Пора ошибку исправлять
И слово правильно писать:
"РАБЫ НЕМЫ".
Колонной темной, по пяти,
Втекли они в Омсклаг.
Скотам намного лучше жить
В её селе в хлевах.
Их 800 сидит, почти,
Бараки доверху забиты,
На время взятых от сохи
Невольниц, вроде Степаниды.
А в сердце аромат олив
И бьется имя Суламифь.
***
YШ
Омсклаг обычен был в укладе.
И потянулись долгие года
В грязи, парашах, голоде и хладе,
В неделях непосильного труда.
На год бы Чарльза Дарвина сюда
В статье «О видах» дописать финалы.
Себя отнес бы он к виду "доходяг",
А выжили бы "волки" и "шакалы".
Нам мерзок буржуазный гуманизм,
Мы сделаны из закаленной стали.
Вы в странах, где гнилой капитализм,
Встречали ль женщину на лесоповале?
Понятно Вам, зачем сей стих?
Без долгой подготовки
Назначили бригаду их
На лесоразработки.
"На трактор кто?" - "Однако, я",
Она сказала, из шеренги выйдя.
"Трелевка, баба, ждет тебя.
Да ты счастливчик, Степанида".
А в сердце аромат олив
И бьется имя Суламифь.
***
IX
На то и сибирячка Суламифь,
Здоровье и характер только крепли,
А сердце просыпалось для любви,
Но не было достойных в этом пекле.
Однажды, ночью, как всегда,
Пришел этап в мужскую зону.
С этапом прибыл Соломон Когна
Иль "Моня Ферт" сказали б по-блатному.
Был Моня сыном зам.наркома
Вельмож партийных много повидал.
Отец не раз приемы делал дома,
А Моня их карманы проверял.
Сначала был наказан он отцом,
Потом пошли короткие посадки.
Он сделал это дело ремеслом.
А где отец? Вы любите загадки?
Теперь Когна - король воров,
Красив, начитан, словом ферт.
Среди бывалых зеков
Большой авторитет.
И за "колючкою" разок
Прошел он как-то мимо.
Её подруга ткнула в бок:
"Смотри-ка, Степанида".
А в сердце аромат олив
И бьется имя Суламифь.
***
X
Весна-красна согрела кровь
В заиндевевших зеках
И поют песни про любовь
Бурундуки на ветках.
Амур и в зоне властелин.
Миг мимолетной встречи
Сердечко девичье пронзил
Своей стрелой навеки.
В барачном полузабытье
К ней входит Соломон -
Нет вечной мысли о еде,
Ведь рядом стоит ОН.
Был Моня Ферт, красивым вором.
Глаза, как антрацит,
И ненасытным алчным взором
В сапфиры Степанидины глядит.
Они, с сиянием в глазах,
Свернули вглубь тайги.
В постель на ягельных коврах
Обнявшись, прилегли.
Он, словно нож, в нее вонзил
До самой рукоятки:
"Красива ты, как Суламифь
В одной Купринской сказке"!
А в сердце аромат олив
И бьется имя Суламифь
***
XI
Так роковая связь имен
Взаимно страсть их распалила.
Судьбой союз их предрешен,
Им небо двери в рай открыло.
Любви примеры высоки,
Но ярче звезд и горше соли,
Всему ГУЛАГу вопреки,
Любовь, которая в неволе.
Седьмая ночь сгустила мрак
Над их гнездом укромным.
Уже в бараке зечки спят
Сном тяжким, беспокойным.
Как молодой олень на гон,
Срываясь в буераки,
К своей Любви стремится он...
Залаяли собаки.
Какой-то нервный конвоир,
Незнающий Устава,
В лес очередь свинца пустил.
И Короля не стало.
Всё, господа, сломалась лира,
Достойных слов мне не найти,
Лишь сжалось сердце конвоира
От воя бабьего в ночи.
А в сердце боль и чернота
И имя светлое Христа.
***
Эпилог
На кухне, в «двушке» типовой
Остывший чай и рядом сушки.
Сижу с поникшей головой
И слушаю рассказ старушки.
Она, прижавшись к косяку
Двери своей квартиры,
Рассказывает жизнь свою,
Прикрыв глаза – сапфиры.
Речь монотонна и ровна
Ни пауз, ни надрыва,
Всю горечь выплеснув до дна,
Умолкла Степанида.
И в наступившей тишине,
Красива, как Мадонна,
Горячий чай подносит мне
Наталья Соломоновна.
А в сердце аромат олив
И бьется имя Суламифь.
***
Москва * март * 2009
| 